Любимова Т.Б.

доктор философских наук , ведущий научный сотрудник. Институт философии РАН, (Москва, Россия); член Ученого Совета института Информационной Медицины МАНЭБ,

HEALING, TRADITION AND PHILOSOPHY.

Lubimova T.B.

Аннотация

Традиционной темой философствования является исследование возможностей нашего познания мира и самого человека. Состояние человека в мире предъявляет познанию требование постоянного превосхождения ограничений, присущих конкретному месту и времени. История знания не есть линейный процесс накопления сведений, одновременно это и невосполнимые утраты. Учение об изначальной Духовной Традиции, утверждает, что есть неизменный изначальный источник бытия, истины и знания. В разных культурах, традиционных учениях, в метафизике и в религиях можно обнаружить символическое присутствие этой изначальной традиции. Информационно-энергетическое Учение, развиваемое С.С. Коноваловым, не является маргинальным с точки зрения Традиции, несмотря на его современную научную терминологию. Оба учения во многих моментах согласуются друг с другом. В России ИЭУ возникло благодаря тому, что менталитет русского народа и основная тональность русской культуры – это мироощущение космизма, включенности земной жизни во вселенские процессы. 

Ключевые слова: врачевание, исцеление, знание, здоровье, наука, энергия, информация, синтез, традиция, космизм, философия, метафизика, духовная жизнь.

Summary

 

Traditional subject of philosophizing is research of opportunities of our cognition of the world and the very person. The being of the person in the world imposes to cognition requirement of a constant overcoming of the restrictions inherent in a concrete place and time. The history of knowledge isn't linear process of accumulation of data, at the same time it is and irreplaceable losses. The doctrine about the primordial Spiritual Tradition claims that there is an invariable primordial source of being, truth and knowledge. In different cultures, traditional doctrines, in metaphysics and in religions it is possible to find symbolical presence of this primordial tradition. The Information-Energy Doctrine (IED) developed by S. S. Konovalov isn't marginal from the point of view of Tradition, despite his modern scientific terminology. Both doctrines in many moments are agreed with each other. In Russia IED was originated  thanks to that the mentality of the Russian people and the main tonality of the Russian culture is an attitude of cosmism, inclusiveness of terrestrial life into universal processes.

Keywords: healing, treatment, knowledge, health, science, energy, information, synthesis, tradition, cosmism, philosophy, metaphysics, spiritual life.

 

Наши знания, предпочтения, нормы поведения с необходимостью определены тем моментом истории, культурой, состоянием мира, в котором мы родились и пребываем. Нам эти условия представляются естественными. Когда мы впервые сталкиваемся с другой культурой или, изучая историю, с другой эпохой, они нам кажутся экзотическими, мы невольно их перетолковываем по образцам, привычным и естественным для нас. Так и доктрины здоровья и болезни, исцеления и оздоровления, с которыми мы столкнулись, общаясь с не европейскими цивилизациями, воспринимались долгое время слишком причудливые и сложные. Например, тибетская или китайская медицина, индийская аюрведа, практика других народов считались полными предрассудков и невежества. Эффективность же этих непонятных практик западная наука объясняет либо случайным совпадением, либо внушением, либо действием, аналогичным плацебо. Хотя и эти объяснения сами нуждаются в объяснении. Тоже происходит и в любой другой сфере культуры. Также воспринимается чужое искусство, религия, право, другие установления совместной жизни людей. Правда, сегодня мы стараемся освоить что-то из этого всемирного богатства, присвоить те знания, которые ранее были для нас недоступны. Разумеется, что это невозможно, поскольку эти знания не абстрагируемы, они органически укоренены в ту среду (обобщенно говоря), в которой они возникли и бытовали. Мы можем себе присвоить только разорванные фрагменты.

Проблема не сводится к взаимодействию разных культур и цивилизаций, к взаимному непониманию. Это поистине расхождение миров, а не только образов жизни. Однако точки зрения «чужаков» тоже частные, хотя любая из них, как и европейская, претендует на универсальность. Культурная относительность есть только поверхность проблемы ограниченности познания. Поистине то, что мы знаем и фиксируем в научной форме и в других формах культуры, есть маленькая полянка посреди дремучего непроходимого «леса» незнания.

Сократ говорил: «Я знаю, что ничего не знаю. Другие не знают и этого». Но раз он знает свое незнание, то он уже не может сказать, что ничего не знает. Это одно из выражений знаменитого парадокса лжеца, который в действительности может быть отнесен к большинству негативных утверждений. Утверждая отрицание во всеобщей форме, мы тем самым попадаем в круг этого парадокса. Отсюда следует, что наша маленькая полянка знания окружена не только культурной относительностью, но и замкнута логически. Наряду с этим надо отметить ограниченность опыта, т.е. эмпирическую недостаточность. Непререкаемая вера в опыт как в средство превращения гипотезы в теорию, в знание, есть следствие сначала позитивистской, а затем и феноменологической революций в философии. Феноменология предполагает, что можно очертить освещенную «полянку» нашего знания и контролировать ее границы, чтобы ничто непредсказуемое не проникло сюда из «леса», а только то, что ожидается, то, что мы частично можем отождествить с уже известным. Таково эмпирическое ограничение локальностью опыта. Самым же неодолимым ограничением знания является устройство наших познавательных способностей. Этому были посвящены все три знаменитые «Критики» И. Канта, хотя и эти ограничения не абсолютны, как и все выше отмеченные, ведь и способности различаются, они изменчивы во времени, зависят от среды, от ведомых и неведомых обстоятельств.

Первое ограничение – культурную относительность – невозможно просто отменить. Но можно, восходя к единому истоку общечеловеческой цивилизации, обнаружить, что в начале земного существования человечество обладало синтетическим познанием. Есть много концепций развития цивилизации или цивилизаций. Наиболее интегральной можно считать учение о Единой Духовной Традиции[1]. Согласно этому учению, а также  и утверждению большинства религий и метафизических доктрин, у истоков человечества было отнюдь не дикое состояние человека. Напротив, первоначально человечество существовало в состоянии «золотого века». Это состояние отмечено совершенством, как организации совместной жизни людей, так и самого человека, интеллект которого на порядки превосходил рассудок современных людей. Изначально человек был одарен и другими способностями, о которых мы теперь и не догадываемся. Согласно концепции Единой Духовной Традиции [1] принцип организации жизни во всех ее проявлениях был иным, нежели то, как она организована в настоящее время. Он был синтетическим, что предполагает совершенный и сверхсложный гармоничный и универсальный порядок. И, конечно же, эти люди были долгожителями. В традиционных источниках, в «священных книгах» говорится о людях, живших по тысяче и более лет. Эти книги принадлежат уже далеко не золотому веку, а историческому времени, когда продолжительность жизни значительно сократилась. Все ссылки на то, что мы не находим материальных следов этого замечательного времени, – хотя на самом деле такие следы имеются и в довольно большом количестве, мы просто их не видим, – нейтрализуются тем, что история представляет собой «спуск» от высоких состояний к более низким. Это история деградации. На этой шкале более «высокое» состояние закрыто для более «низкого» состояния, подобно тому, как знания посвященного в тайны науки закрыты для школьника. В чем же состоит этот процесс спуска? Человек становится все более и более ограниченным, теряет свою универсальность, а вместе с ней и высшие способности, о которых мы и не догадываемся. Горизонт его познания сужается. Соответственно он превращается в существо с пошатнувшимся здоровьем. Утрачивает полноту своих совершенств.

Сопротивляясь процессу деградации, люди уже в историческое время начинают изобретать всевозможные приемы, искусственно замещающие утраты. Возникает психосоматическая и одновременно духовная практика различного рода, целью которой является здоровье. Но и здоровье понималось иначе, нежели современными людьми. Вначале люди еще понимали, что в состоянии человека, называемом «здоровье», задействуются все аспекты человеческого существа, все планы его бытия, не только телесные, но и весь его состав. В том числе и то, что мы сейчас называем духовной жизнью, то, что в традиции называется тонким телом, а также то, о чем мы даже и не догадываемся. Это не было медициной в нашем смысле слова. Это было врачевание и одновременно возвращение того, что в древности называли мудростью. Следы этого сохранились еще в Древней Греции: ἄγαλμα τῆς ̒Ὺγείας Άθηνᾱς – памятник здоровья (от) Афины, если переводить буквально; очевидно, что богиня мудрости, знания и философии была в то же самое время и богиней здравия. Она же была владычицей над силами и порядком Вселенной, что отражено в ее символическом изображении, когда наряду с оружием в руке у нее диск с выпуклым ядром посредине. Это, вероятнее всего, образ нашей галактики или Вселенной. Если читать символ в соответствии с менталитетом его создателей, то он означает власть мудрости, истины  над всем, и телесным, и духовным. Здоровье тогда  есть истина живого организма.

Древний афоризм «в здоровом теле – здоровый дух» означал не противопоставление телесного и духовного начал, а, напротив, утверждение их неразделимого единства.  Платон, философ par excellence, говорит об Эросе как о  стремление к прекрасному. Именно Эрос, сын Мрака и Ночи (у Платона он сын избытка и нищеты), стремится в нас к свету, к истине. Этот удивительный бог в нас философствует. Платон, конечно, имел в виду не столько сексуальную, сколько вселенскую энергию, так как Эросу подчиняются все, даже боги. Он изначален, он есть творческая энергия Вселенной, космоса (слово обозначает украшение, порядок). В ИЭУ это аналогично Энергии Сотворения, название которой говорит само за себя. Античные мифы и символические фигуры богов древними философами вовсе не понимались буквально. Это была особая запись метафизических смыслов, формулы порядков бытия.

Разительный контраст с изначальным здоровым состоянием представляет современное человечество. Это уже другое «состояние мира»; все социокультурные институты с их доктринами сейчас уже не придерживаются принципов, на которых покоилось здоровое состояние мира. В современной медицине с ее лечением отдельных симптомов и диагнозов отражается патологическое состояние социума в механическом подходе к человеку и его организму, как если бы это был не организм, а механизм, машина. Информационно-энергетическое Учение (ИЭУ) в отличие от этого по своей глубинной интенции есть набросок такого знания, которое предлагает интегральный принцип подхода к здоровью и болезни. Следовательно, на основе его принципов возникает возможность нового отношения как к самому человеку вообще, так и к медицине в частности. ИЭУ по своей первичной интенции синтетично и всеобъемлюще, что неслучайно, ведь ближайшей целью появления этого Учения является исцеление всего человека, восстановление его целостности. Человек есть Вселенная, свернутая в самой себе в конечных пространстве и времени, как это утверждалось  в большинстве исторических традиций. Он есть конечный (индивидуальный) аспект бесконечного. Информационно он вмещает в себя всё, как и большая Вселенная есть Всё. А это требует интегрального подхода.

ИЭУ нацелено на всеобъемлющий охват знания, имеющегося к данному времени. Оно дает для множества различных научных данных единую рамку соотнесения, чем, в принципе, всегда занималась философия. Однако она в ее сегодняшнем постмодернистском состоянии не претендует на  создание всеобъемлющих концепций, да и не имеет такой возможности в силу принятых ею предпосылок. Максимум, на что она способна сегодня, это сводить все многообразие явлений, всю культуру к понятию текста, к этой универсальной отмычке, которая ничего не может на самом деле открыть, создавая лишь видимость понимания. В традиции наука исцеления заключала в себе много аспектов, в том числе музыку. Музыка – это исчисление Души, она же есть и исцеление Души,  потому она содержит в себе не только звуки, но как будто облекает собою тишину, зона «созвучна» молчанию; тишина, молчания стоят в том же ряду, что и пустота, неведомое и невыразимое. Ведь только молчание в тайнике нашей Души причастно целому Бытия и самой бесконечности. Исцелить можно, лишь восстанавливая  целостность человека, отправляясь от этой тайной точки молчания. Этим и занималось традиционное врачевание; когда живое существо выпадало из всеобщего строя вселенской гармонии. Поэтому, наверное, Доктор, исполняя свои произведения, не только настраивает, согласовывает многие ритмы нашего организма, но и пробуждает нашу «музыку Души», которая обретает тишину и покой. Пифагор, исцеляя людей музыкой, взаимной настройкой макрокосма и микрокосма, гармонией (соединением противоположных начал). В ИЭУ можно встретить множество параллелей, как с древними, так и с современными метафизическими, религиозными, духовными практиками, также имеющими дело с тонким миром и с духовной энергией. И если наука ничего не может сказать относительно них, то это не означает, что тонкого мира и его энергий не существует или что они не действенны. Незнание не отрицает существования,.

Таким образом, с антропологической точки зрения ИЭУ ставит перед собой самые важные и общезначимые задачи. Но это также и перспективное научное направление. Наука как социокультурный институт столь же инерционна, как и любой другой институт социума и культуры. Наука консервативна, несмотря на то, что одним из ее ценностных  ориентиров является получение нового знания. Однако ее инерция в организации деятельности ученых очень велика, а следовательно, и вырабатываемая в процессе этой деятельности психология ученого, его осознаваемые и неосознаваемые установки тоже не отличаются гибкостью. Этос науки представляет собою довольно жесткую систему норм, отделяющую этот институт как от обыденного сознания, так и от других социокультурных институтов. Они определяют стиль мышления и характер взаимодействия внутри научных коллективов, а также общие стандарты, по которым идеи, теории, даже эмпирические данные и конкретные лица могут считаться принадлежащими науке или не относящимися к ней. И одним из критериев, по которым факт или теория включаются в область научного знания, является то, что сообществом ученых признается возможным или невозможным. Невозможное, как считается, противоречит законам природы. Но и законы мы знаем лишь в их интерпретациях. И то, что невозможно сейчас  в соответствии с известными нам законами, может оказаться реальным в будущем. В конце Х1Х века во Французской  Академии еще существовало постановление никогда не рассматривать проекты вечного двигателя и летательных аппаратов тяжелее воздуха. Прошло немного времени, и вопреки этим постановлениям воздух наполнился такими аппаратами. Невозможное для нас сегодня по большей части есть просто непонятое. Нам известно о мире очень мало, а все законы имеют сферу своего приложения на вполне определенном уровне существования. Физические законы действуют в физической реальности, да и то на разных уровнях разные, и нет никакого основания для сведения всего существовующего  к таким законам. Теория всего – весьма амбициозный проект, но все же это есть продукт духа нашего времени, коему свойственна патологическая жажда власти не только над людьми, но над всем миром, что есть следствие ограниченности наших возможностей. Чтобы расширить свои возможности, надо их знать и осознавать. Следовательно, древний принцип «познай самого себя – и ты познаешь мир!» остается отправной точкой для любого расширения объема знания и мобилизации познавательной способности Души.

Критерии возможного и невозможного берутся из того, что нам известно о законах Вселенной, представления о которых нам удалось сделать для себя в какой-то степени ясными и точными. Само ИЭУ ничего в себе немыслимого или невозможного не содержит, но практика исцеления хронических болезней представляется чудом даже самим пациентам. В процессе исцеления привлекается особая энергия, причем методы «работы» с ней представлены вполне конкретные. Она объективна, но доступна при определенных условиях, как и всё в нашем мире. Об этой  энергии жизни известно испокон веку, но мы не знаем ее природы, носит ли она физический или духовный  характер или это некая тонкая субстанция, наподобие квинтэссенции древних. Всегда были люди, одаренные способностью исцеления, умеющие использовать ее на благо  человека. Объяснения их не всегда были понятны, но факты исцеления несомненны.

Реальность есть вовсе не то, что нам дано в нашем привычном восприятии и представлениях, сложившихся на основе этих восприятий. Есть еще неведомое, которое мы не можем воспроизвести и зафиксировать. Эта простая мысль лежит в основе всякого исследования – отодвинуть завесу данного и найти за этой видимостью истинное положение дел. За новой картиной данного прячется новая реальность, и так она все время отступает как горизонт нашего знания. Реально не то, что дано, а то, что сокрыто. Точнее, реально и то, и другое, но другое, не данное нам, во многом определяет то, что дано. Однако принцип единства Бытия требует универсального объединяющего начала. Поскольку дано нам только множество, то объединяющее начало должно быть найдено и извлечено из сокрытого единого. История философской и религиозной мысли наполнена поисками такого начала. Современная наука, ориентированная на создание единой картины физического мира, тоже ищет – единое поле, одну универсальную формулу, которая охватит все законы физической Вселенной и непротиворечиво вместит в себя возможности всех их проявлений. Она ищет единство физического мира в самом же физическом мире. Эта задача аналогична задаче квадратуры круга, разрешить которую надо при  помощи циркуля и линейки. С помощью имеющихся научных инструментов («циркулей» и «линеек» современной науки) задача создания единой картины мира неразрешима. Единство физического мира положено вне этого мира, оно — метафизично. Для единства мира в нем должен быть человек. Причем в его полноте, а не только как познающее начало. Нужна иная точка зрения, выходящая из плоскости данного на которой она формулируется и фиксируется. В философии есть доктрина, называемая холизмом (от греческого слова ὅλος, весь, целый). Эта доктрина полагает не сводимость целого к частям и их свойствам. Но в силу доминирования того же позитивистского и феноменологического мировоззрения целое и единство всего предполагается как система. Гораздо более ёмкий принцип ὅλος‘а, целостности всего, был уже выражен в формуле древних: все во всем, но в каждом особым образом (Прокл, Порфирий).

Согласно ИЭУ, единство всему проявленному миру задает информационное поле Вселенной, назначение которого не исчерпывается детерминацией процессов, происходящих в физическом мире. Оно охватывает все миры Вселенной, большая часть которых носит не физический характер. Эти миры в ИЭУ названы Духовной Вселенной. Состав их и роль во всеобщем порядке Вселенной очень сложны. единого Первичное информационное поле едино и для Вселенной, и для человека. Человек есть малая Вселенная, подобная большой Вселенной. Этим определены условия существования, а стало быть, и деятельность разума. Следовательно, ничто в принципе не противоречит доступности для каждого человека не только данного, но и сокрытого, поскольку оно в нас тоже присутствует. Присутствуя  в нас самих,  для нас же самих оно и сокрыто от нашего сознания. Видимо, сознание и есть то устройство, которое скрывает большую часть информации, открывая из бесконечной информационной плотности особую форму из всех потенциально здесь же присутствующих форм. Бесчисленные связи с Вселенной оказались разорванными, человечество было изолированно от бездонного океана энергии-информации, поскольку отклонилось от единого вселенского порядка. В этом глубинная причина болезней человечества, резкого сокращения продолжительности жизни, общей деградации, как интеллекта, так и самого организма.

Болезнь есть зло. Из усилия превозмочь это зло родилось врачевание, которое было восстановлением целостности человека. Современная же медицина есть манипуляция с «механизмами» (!) организма. При этом кажущаяся победа над болезнью, как правило, при обычном лечении оборачивается еще более изощренными страданиями.

Любая научная деятельность, в том числе и медицинская, носит отнюдь не личный и частный характер. Знание и деятельность по его обретению всегда были частью конкретной культуры, определялись ее образцами и стандартами, предполагали потенциальное признание их конкретным сообществом. Глобальный масштаб они приняли в последнее время, в процессе перехода к информационному обществу. Общепринятым знание становилось, взаимодействуя с другими сходными или противоречащими представлениями по поводу того или иного явления, оно становилось конвертируемым, в точности, как универсальный посредник в обмене, то есть деньги. Знание не только и не столько сила, сколько капитал, оно создает единое, глобальное пространство обмена, рынок знания. Следовательно, любое знание предполагает признание.

Ясность, точность, общепринятость, достоверность знания возникают, пребывают и действуют в культуре, которая, в свою очередь, отвечает за стабильность и функционирование форм социальной жизни. Наука, таким образом, в том числе и медицинская, есть одна из таких социокультурных форм. И все упомянутые критерии связаны с тем, каковы эти формы. Информационно-энергетический поток, коим является человек (а наука — это деятельность человека), в значительной степени ими контролируется и определяется. Невозможно ими пренебречь, говоря о болезни человека, ведь если он болен, (а это факт, данный нам непосредственно в нашем существовании), то и все формы, в которых он проявляется и существует, также не могут быть здоровыми. Научный процесс идет внутри сложившихся форм социокультурной жизни, здесь происходит становление нового знания, но и они же нередко становятся  тормозом в его производстве. Знание производится точно так же, как и любой иной продукт, только этот продукт носит не материальный, а в прямом смысле информационный характер; производство знания имеет, конечно, материальную составляющую, но результат его – это само знание в виде фактов, представлений, идей, теорий. Принимается ли новая концепция, теория или даже новая научная дисциплина – во многом это зависит от уже сложившейся ситуации не только в самой науке, но и вообще в социуме. Признание нового направления в науке такой же сложный процесс, как и многие другие аналогичные процессы в культуре. Здесь есть момент конкуренции, моды, особой идеологии научного мира, даже момент приверженности ранее принятому «договору». Однако идея объективности научного знания, в том числе и медицинского, как раз абстрагируется от социальной и культурной  ситуации, информационной среды социума; она имеет в виду только соответствие «реальному положению дел».

Процесса познания  обусловлен существующей культурой и социумом, от социум в нельзя просто абстрагироваться; нет, это тоже информационно-энергетический поток, в котором существует любой человек и частью которого он является. Социум ставит себе на службу все, что создается людьми. Изучение природных процессов требует заключения социума в скобки, ведя исследование так, как если бы этот информационный, особым образом структурированный поток «социум» замер и не втягивал ежемгновенно в себя каждого человека. Бессмысленно выдвигать этические требования научному исследованию, потому что тогда мы должны предполагать независимость от всех других проявлений человека-исследователя, кроме познавательной способности. Однако именно независимость от них есть предпосылка научной деятельности и условие объективного знания. Ответственность за применение знаний наука перекладывает на само общество в лице политиков, общественных организаций и общественного мнения. Но этические требования бессильны перед невидимым Молохом цивилизации, коллективным безумием современного социума. Политики, общественные деятели, общественное мнение – они не компетентны в том, что творит наука и каковы возможные последствия ее творений. А с другой стороны, не существует ученого в чистом виде, он в социуме выступает и во множестве других ролей, не существует науки в чистом виде, она вплетается во многие, если не все, другие виды деятельности.

Медицина, как и любая иная наука, в качестве предпосылки своей деятельности выдвигает возможность абстрагирования от информационного потока социума. Она изучает организм, физическое тело, она имеет дело с идеализированным родовым потоком, воплощенным в нескончаемой цепи рождений и смертей наших физических тел. Поэтому она ориентируется на ценность здоровья в узком смысле слова, продолжения рода, долголетия. Иными словами, она рассматривает человека только как особь внутри родового потока, в принципе, как животное. В течение многих веков забота о здоровье души предоставлялась религии, но в новое время религиозной идеологии пришлось своей монополией поделиться с социальными науками, психологией, антропологией.

Мы живем, выздоравливаем или заболеваем на первый взгляд в  окружающей нас материальной среде, но и она насквозь пропитана социальностью, непосредственно «природного» мы фактически нигде не встречаем, то есть мы живем в том, что называется социальной средой. Она — виртуальна. Все социальные отношения и формы носят информационный характер, считываются сознанием, хотя воплощаются они с той или иной степенью физического или психического насилия. Социальный контроль всегда основан на насилии, внешнем или внутреннем, в том числе и на насилии над самим собой. Поэтому источником болезни надо считать не только  метафизическое (при этом весьма реальное) отклонение от вселенского порядка, божественного замысла, выражаясь в религиозных терминах, но и дурное устройство социума, основанного на насилии и подавлении свободного проявления человека. Хотя такое устройство социума стало неизбежным в результате упомянутого выше метафизического отклонения. Каждая цивилизация в историческом времени представляет собой своеобразный отпечаток, как бы проекцию Единой Изначальной Традиции. Можно сказать, что хотя высший принцип проявления один, но прочитывается он каждый раз иначе. Поэтому границы между социокультурными институтами в соответствующих социумах не совпадают. При этом в каждой из социокультурных форм – в том, что для нас является государством, религией, наукой, искусством, правом, медициной, образованием, семьей, хозяйственной деятельностью – в любой из них есть изначальный код, информационный «зародыш», развернувшийся впоследствии в сложные структуры, согласовывающиеся друг с другом и порождающие в процессе этого согласования массу противоречий и даже революций. В социуме они существуют рядом друг с другом и пронизывают друг друга. Существует определенное соответствие между типом социума, типами личности и условиями существования в этом социуме, оформляющем родовой поток. Социум своими структурами задает форму родовому потоку. Все было бы не так сложно, если бы здоровье и болезнь зависели только от этих двух информационных потоков, рода и социума. Но есть еще один, притом важнейший, по отношению к которому первые два лишь его слабые отблески. Это вселенский информационный поток, единое информационное поле Вселенной. Но  это только для нас он поток, так как для нас  все существует во времени,  все течет и меняется. Эту вселенскую информацию современная медицина тем более берет в скобки; также поступает и обыденное сознание, а также его «дочернее предприятие», то есть наука. Потенциально ИЭУ является всеобъемлющим потому, что в нем делается усилие сочетать в единой концепции и  в одной практике все три начала, переплетенные друг с другом и заключенные друг в друге с бесконечным многообразием переливов и оттенков. Понятно, что решить столь сложную задачу, ограничиваясь методами рассудочной науки, даже прибегнув к услугам сверх сложных компьютеров, невозможно, потому что знание человека и «знания» компьютера различаются не количественно, а принципиально.

Но где же все-таки искать в истории момент поворота к болезни? Проблема зла и его источника является самой трудноразрешимой не только для теологии, но и для философии. В учении о Единой Традиции утверждается вселенская совершеннейшая гармонию, в которой всякое отклонение и деформация находят разрешение в более высоком порядке, в более утонченной гармонии, и всякое отклонение обретает свое место в единой универсальной гармонии. Это метафизический оптимизм, известный как принцип предустановленной гармонии Г.В. Лейбница, гласящий, что во Вселенной всё со всем согласовано абсолютно [5]. Наш мир – лучший из миров. Потому что он существует и дает возможность существовать всему тому, что способно существовать. Вселенский критерий добра и зла не совпадает с нашим, ограниченным частным кругозором индивидуальной точки зрения, а главное, нашими интересами, полностью определенными особыми условиями нашего существования. Вселенная же – великодушна, потому что она в себя вместила всё.

Точка зрения на человека как на малую Вселенную принадлежит Единой Духовной Традиции. Она разделялась всеми великими историческими традициями, духовными учениями, но многие относительно молодые религии  (в частности, «религии Книги») утратили в этом моменте связь с Единой Традицией. Но ИЭУ сохранила этот момент вечной Традиции в концепции человека как планетарно-космического существа. В ИЭУ человек сотворен вместе с Вселенной в Мире Девственного Духа, в начале начал нашего мира, он со-вечен Вселенной и связан с ней бесчисленными и неизвестными пока связями. Это вполне традиционная точка зрения. В каких же мирах мы должны искать то место, где произошло двойное отражение с преломлением изначального образа, то есть отклонение от изначального замысла Творца? Наверное, это место не в наших физических телах. Источником подобного отклонения, то есть болезни, может быть рассогласование в составе человеческого существа, в соотношении всех его миров.

Одним из главных положений ИЭУ является утверждение, что у человека не может быть много болезней. У него одна болезнь. Продолжим эту мысль. Ведь  люди тесно связаны между собой, хотя и отделены непроницаемой информационной оболочкой, защитным отражающим слоем, но все они, все человечество заключено в одной вселенской «программе». В физическом мире информационно-энергетически мы абсолютно друг от друга отделены. Это необходимо и прекрасно. Но мы связаны на других уровнях, как моменты единой программы, единого замысла, и в физическом мире присутствует отпечаток этой невидимой связи. У нас есть интуитивная идея человечества как некоего идеального целого, включенного в объемлющее его целое – земную природу. Говоря современным языком, у нас есть идея единого информационного поля не только каждого человека, но и человечества, единого информационного поля Земли. Поэтому можно сказать, что «болезнь на всех одна» (эту мысль высказала после сеанса в Москве А.И. Титова). Другой аспект единой связи, пронизывающей человечество, можно назвать родовым, это единство родового потока. В ИЭУ признается еще одно традиционное положение, а именно, многократное рождение человек на нашей планете, пока он не выполнит  программу согласно изначальному замыслу Бога. В ходе этих множественных рождений он оказывается в сложных непонятных, но информационно близких и необходимых отношениях с другими. То есть человечество в физическом мире представляет собою единую информационную сеть, но человек, не сохраняя памяти о своих прежних рождениях. Получается, что духовное единство человечества скрыто в непроявленных мирах Божественной Вселенной, а единство в Физическом  мире в определенном смысле неизбежно остается только виртуальным, здесь царит раздор с самим собой и с другими. Вместо духовного целого человек встречает принудительное общение в социуме или же единство стада. Религия, понимаемая как связь с Богом и людей между собой в духе, есть только изображение непроявленного единства, подобно тому, как звезды, Солнце и Луна, изображенные на потолке в храмах, не есть ни звезды, ни Солнце, ни Луна, и вообще – потолок не Небо.

Подлинного единства через посредство упомянутых выше социальных институтов достичь невозможно, да и стремиться к этому не имеет смысла. Следовательно, не добравшись до скрытого в мирах Божественной Вселенной «ствола», объединяющего всё древо человеческого рода, прошедшего, существующего и грядущего, мы не найдем  и настоящей причины отклонения. Это не означает, что мы ничего не можем сделать для того, чтобы повернуть ход событий от болезни к здоровью, и, остановив старение мира, запустить процесс возвращения молодости не по сценарию Мефистофеля, то есть не виртуально, а вполне реально. Само начало ИЭУ,  возможно, было вызвано импульсом, исходящим из глубины Духовной Вселенной, импульс был реально послан из той самой скрытой точки отклонения, которую можно считать метафизической точкой расхождения состояний здоровья и болезни.

Поворот к здоровью, ис-целение (возврат от распада к целостности), возрождение изначального, истинного состояния человека синхронно возрождению изначального состояния мира. ИЭУ есть первый шаг – через практическое воплощение новых информационных кодов, то есть мыслей, – в процессе восстановления изначальной Единой Духовной Традиции. Традиция, о которой идет здесь речь, не есть обычай или устоявшийся образ жизни и мысли. Это универсальный духовный порядок всех миров, бывших, существующих и грядущих, потому что только такой порядок может передаваться без искажений во времени и пространстве (слово «традиция» означает «передача»). Если то или иное состояние мира начинает противоречить этому непостижимому для обыденного сознания  универсальному порядку, то оно разрушается. Поэтому восстановление этого порядка в нашем мире  есть настоятельная необходимость. Путь этого восстановления проходит в России; почему именно Россия стала тем местом, где лежит начальный момент поворота к исцелению человека, а стало быть, и нашего мира, конечно, не случайно. У России есть особое предназначение в мире, хотим мы это признавать или нет. И оно связано с восстановлением Единой Духовной Традиции. Предвестием этого было то, что я называю русской философией жизни.

Привычное наше отношение к миру – воспользоваться всем, что он нам дает, как нам представляется. Но мы в действительности, выступая как пользователи, не ведаем не только последствия наших действий, но и реального смысла наших предприятий. Пользуясь, забирая «все от этого мира», мы не развиваемся, мы застреваем на потреблении; а если мы и к духовному миру относимся как пользователи, то он схлопывается перед нами. Посвящение (это путь совершенствования) прерывается в тот момент, когда человек становишься «пользователем», преследуя частные цели. Нам дано бесконечно много, о чем мы не догадываемся,  из чего мы можем в нашем состоянии взять немного и типичное не то. Это сокращение возможностей и обзора (ведь горизонт также сжимается) приходится преодолеть в самом начале «общего дела» исцеления. Поворот должен произойти информационный. Сначала ведь все происходит на информационном уровне, а потом уже на уровне событий в нашем физическом, видимом и воспринимаемом мире. Сначала катастрофа произошла с интеллектом человечества («коллективный бред»), а затем уже она проявляется и в злополучных событиях мира. Иными словами, поворот должен быть совершен в самой науке.

Информация – это центральное понятие ИЭУ. Интуитивно оно понятно. Но здесь оно используется в более широком, поистине универсальном смысле, как основа всего, как начало синтеза. Этому понятию невозможно дать логически точное определение, поскольку оно исходно само все определяет. В физике есть принципиальное ограничение – информация, символически выражаемая двоичным кодом, не может передаваться со скоростью, превышающей скорость света. Согласно ИЭУ она не только может мгновенно передаваться, но содержится полностью в каждом мгновении и каждой точке нашей физической вселенной. Это полностью соответствует традиционной точке зрения - недвойственности. Метафизика спрятана в самой природе, в самой физике.

Доминирование физики  в науке  (в ее современном понимании), а во всей культуре – науки в качестве образца истинного знания обычно представляется нам естественным по причинам, не имеющим отношения ни к истине, ни к знанию. Физика изучает материальный мир, фюзис по-гречески значит «природа», прирожденное. А природа понимается как всё, что существует в пространстве и времени и определено всеобщими законами, бессубъектно, то есть это материальная природа («наблюдатель» и принцип дополнительности есть попытка расширить понятие природы как механизма). Бессубъектность, объективность научного познания проявляется во всем, нагляднее всего в понятии времени. Время в науке – это параметр в формулах (и в них оно не имеет принудительного направления в одну сторону, в будущее, оно в формуле обратимо). Линия, направленная из прошлого в будущее, но лишенная каких-либо качеств и предпочтительных точек. В нем нет настоящего. Оно есть прежде всего мера. То есть это некое невидимое, неощутимое «пространство», присущее (на самом деле лишь приписываемое) вещам самим по себе. Субъективное переживание времени принципиально не имеется в виду. А субъективное внутреннее время, напротив, всегда качественное, центрированное в настоящем, фокусируется в нашем Я, точнее, в трансцендентальном субъекте[2], удерживающем целостность нашего сознания [3]. Это не означает, что осознание течения времени также неизменно. Об этом Э. Гуссерль пишет в своей небольшой работе «Переживание внутреннего времени». Субъект, «Я» всегда в настоящем. «Поток времени», длительность возникает между мною и вещами. Таким образом, внутреннее время – это вечное настоящее, с запаздыванием и забеганием вперед, это сама вечность живущего в этом времени, более того, внутреннее время всегда качественно. Оно замкнуто само на себя. Внешнее время, в котором никто не живет, – это сконструированное объективное время физического мира. Оно разомкнуто в линейную бесконечность. Наиболее продвинутые ученые, философы и мистики, каждый со своей стороны, приходят к идее, что времени вообще нет.

«Физическая реальность», сколь ни была бы она увлекательной, ничего не может сказать о сверхприродном  всереальнейшем существе, Боге, Творце, как она ничего не знает о любви, вере, Душе. Вот и прекрасно. Значит, наука оставила нам место для религии, ограничив знание, дала место вере. Ведь религия говорит и о Боге, и о Душе, и о любви, и о вере. Однако религий и вер множество, не менее чем языков. Нет никакого надежного основания считать какую-то из них истинной, а остальные – ложными. И нельзя их все объединить, якобы все говорят одно и то же, но по-разному. Это отнюдь не так. Они выполняют социальную и культурную функцию, соответствовали духу своего времени, но не соответствуют уровню и сложности проблем, которые встали перед современным человечеством. Примирить их между собой  сложно в силу претензий каждой на универсальность, и потому современная культура предстает как плохо исполненная мозаика из множества обрывков различных религиозных представлений и образов. Это смешение, «сумма» есть характерный признак культуры современной «глобальной деревни». В ней человек живет в раздробленном мире, который не только фрагментарен, не имеет внутренней связи, но предстает перед ним как угрожающий жизни хаос. Сам человек раздроблен, разорван и фактически растворен в этом хаосе, беспомощен перед теми проблемами, которые порождены цивилизацией, не говоря уже о тех, которые предъявляет ему природа. Ни наука, ни религия, ни  культура в целом, которая должна обеспечивать все более сложный порядок, не готовы к решению этих проблем. Наука в своем проекте должна была обеспечивать интеграцию всего многообразия получаемого рационального знания. Религия также имела целью интеграцию душевной жизни людей, как на индивидуальном уровне, так и на общежительном. А культура по самому своему определению есть интегральное поле всего социума, она осуществляет интеграцию символически. Все новые и новые проекты универсальных «интеграторов» и «синтезаторов» будут возникать до тех пор, пока не будет найден счастливый вариант.

Согласно ИЭУ Вселенная представляет собой единство Духовной и Физической Вселенной, это единство носит информационный характер. Возникнув в России, это учение перекликается с русским космизмом, хотя во многом отличается от него. Космизм можно назвать русской философией жизни. В России реальность и, соответственно, соотношение субъекта и объекта были поняты некоторыми мыслителями совершенно особым образом. С другой стороны, мы говорим также и о «высшей реальности», которая не воспринимается чувствами, каким-то способом существует вне пространства и времени. Высшая реальность нередко почитается более реальной, чем та эмпирическая, принимаемая за таковую обыденным сознанием. Самобытная же русская философия космична и виталистична, если, конечно, не иметь в виду вторичную, подражательную, зависимую от западной моды философию.

«Русский космизм» заключает в себе ряд знаменитых имен. Некоторые из них обращалась к восточной философии. Другие же предпочтительно ориентировались на европейскую науку, точнее, на современное им состояние естественных наук. Тем не менее, интересна сама попытка превзойти подобные ограничения и выйти к всеобъемлющему принципу познания. Подобное устремление можно встретить уже у В.С. Соловьева в его идее теокосмического процесса, т.е. воссоединения вселенской души с Богом, что в истории человечества проявляется как снятие противоречия между Востоком и Западом, между надындивидуальным безличным принципом восточной философии и безбожным индивидуализмом западного человека. Конец истории предстает в этом случае как теократия, при которой человечество воплотило бы в себе свой истинный божественный образ и превратилось из царства противоречий и раздора в царство добра[3]. Ясно, что мысль В.С. Соловьева  и его проект остаются в целом внутри христианских представлений и проект этот утопичен. Идея всемирного государства есть, можно сказать, первая ласточка глобализма, хотя такая же идея двигала и создателей мировых империй: установить мировой порядок на свой лад и вкус, согласно своим понятиям о должном и хорошем. А пока эта общая цель не достигнута, все установления человеческих сообществ считаются дурными и ненормальными [8][4]. 

 Но по сути истоки русского космизма лежат в том, что можно назвать русской философией жизни. Эта тенденция в интеллектуальной и духовной жизни нашей страны возникла несколько в стороне от доминирующих течений в русской философии. Самобытную русскую философию надо сейчас искать не в университетах и академиях, но уже и не в литературе, где она укрывалась в XIX в. и не среди тех, кого историки философии именуют космистами и кого религиозные «фундаменталисты» подвергают невразумительной и незаслуженной критике. Если его и можно критиковать, то за то, что он в соответствии с духом своего времени был далек от метафизики. Настоящий традиционный космизм не ограничен рационализмом западного толка. Представителем такого космизма, философского в самом глубоком смысле, можно назвать в качестве примера Н.И. Пирогова. В первую половину своей жизни он был знаменитый хирург и сторонником позитивистской науки; в зрелом возрасте пережил духовный переворот и обрел иное измерение в своем восприятии жизни: Он стал поистине философом жизни: Идеи, высказанные Н.И. Пироговым, можно квалифицировать как биоцентрическое пониманием мира. Понятие жизни для него изначально, не производно ни от чего. Для постижения этого нужно признать мировое сознание, мировое мышление, мировой разум. Мы окружены со всех сторон мировыми тайнами, считал он.  Вера предваряет знание. Вера – знание о неизвестном. Наше «я» есть лишь индивидуализация мирового сознания, но поскольку мы сознаем себя, а это самосознание «цельно и нераздельно». В Космосе существует высшее начало сознания и мысли. В Беспредельности находится, по его мнению, жизненное начало, которое он сравнил с особым светом – световым эфиром[6].

Если у нас, в России, в XIX веке были возможны такие прозрения, которым мы обязаны, между прочим, великому исследователю и ученому, то почему же им не быть сейчас? Хотя современному русскому сознанию свойственна роковая болезнь – одичание умственной совести (по выражению В.В. Зеньковского), которое выражается в отрицании достоинства интеллектуальной деятельности, в частности, философии. И в особенности, метафизики.

Возвращаясь к ИЭУ, я полагаю, что это продолжение русской философии жизни, только на более высоком уровне. Оно опирается на самые современные достижения науки, на более развитое понимание самой жизни, работы организма, бесконечных связей его с Вселенной, всепроникающего духовного начала. Процесс восстановления здорового состояния мира начинается с восстановления целостного гармоничного состояния всех миров каждого человека, его среды обитания, включающей в себя не только физический аспект, социальное взаимодействие, но и духовное измерение нашего существования. Это весьма хорошо согласуется с основным принципом Традиции, отпечатки и следы которой мы находим в историческое время во всех существующих и существовавших культурах мира. С точки зрения принципов Единой Духовной Традиции, «всё может существовать только как элемент тотального универсального порядка». На этом же принципе основано и Информационно-энергетическое Учение. И Россия – это такое место, где должен совершиться поворот, уводящий человечество от возможной катастрофы.

 

 

Список литературы

1. Генон Р. Царство количества и знамения времени. М., 2011

2. Кант И. Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском праве // Кант И. . Сочинения на немецком и русском языках. Т. 1. С. 91-95

3/ Кант И. Критика чистого разума.  М., 1994.

4. Кант И. Трактаты. СПб., 2006.

5 Лейбниц Г. В. Соч. в 4 т. М., 1982-1989.

6. Пирогов Н.И. Севастопольские письма и воспоминания. М., 1950. С. 248.

7. Платон. Собр. Соч. в 4 т. Т. 2. М., 1993.

8. Соловьев В.С.Философские начала цельного знания» // Соловьев Вл. Соч., т.2, М., 1988. С. 147). 

0. Элиаде М. История веры и религиозных идей. Соч. в 3-х т., М., 2012.